Сэм вспомнил, как в одном из воплощений
дремал в непритязательной пещере;
был ящером с зелёной головой,
увенчанной большим бордовым гребнем.
Сэм вспомнил, как он лазал по деревьям,
ел кроликов, дружил с крылатым львом.
Эх, были дни: свобода, самки, пища!
Сэм вспомнил, как он бегал за винищем
(но это не отсюда вроде как).
Сэм вспомнил всё и грустно Сэму стало.
Сидит теперь задумчивый и старый
с продолговатой рыбиной в руках.
В окне – луна, на ней ракеты НАСА.
Шлют делегатов внеземные расы –
летят гонцы во все концы Земли.
Мерцает рыба. Пальцы холодеют.
И остаётся максимум неделя
до наступленья ядерной зимы.
Друг мой, хасид, ненавидит Фёдора Достоевского,
Засыпает меня аргументами докторскими, профессорскими,
Живёт на Подоле, делает водку с яблоками
Со времён Авраама, Исаака, Иакова.
Встречаясь, мы долго спорим об истине и свободе.
На исходе бутылки, как положено на Исходе,
Вытекают в мир дорогих иллюзий
Запорожские девочки из египетских all inclusive.
Друг мой, хасид, оппонентов нещадно топит.
Но когда я сам оказался в глубокой жопе,
Сидел на брусчатке, плакал и кровоточил,
Он забрал меня среди ночи.
Он не спросил, почему я попал в милицию.
Не прерывал, когда я православным своим молился.
Угощал меня спиртом яблочным, селёдкой и даже салом,
Пока я не заткнулся, пока время не перестало.
И снова Христос, мой Бог, спасает всё человечество,
А в его краю старший по крови пасёт овечек.
И снова мы спорим под водку до смеха, до хрипотцы...
Ты не поверишь, друг мой, никогда -
Я встретил нынче вечного жида.
До наших дней его по свету носит.
Представь себе, его зовут Иосф,
А Агасфер - безделка, ерунда...
Давно забытый сыном и женой,
Растивший сына, а взрастивший бога,
Он весь в пути, вся жизнь его - дорога
Куда угодно, только не домой.
А впрочем, впрочем, где он этот дом?
Истлела прахом жалкая лачуга,
Лишь память сердца, словно шёпот друга,
Ещё напоминает о былом.
Где он, Иосиф, смотрит на того,
Кто просто мальчик, мальчик несмышлёный.
Да, просто мальчик... Просто сын, рождённый
От старческого семени его.
А дальше тьма... И боль не стоит слов...
Его там нет, его забыли раньше.
Он чистый лист - ни истины, ни фальши,
Ни терний, ни распятий, ни голгоф.
И он идёт, подвластный лишь судьбе,
Невидимый для смерти и соблазнов.
Всегда один он и всегда он разный,
Всегда везде он и всегда нигде.
Да ты и сам, мой друг, его видал.
Не узнавал. И это, право, чудо...
Но ты мне не поверишь никогда,
Я встретил нынче вечного жида,
Представь себе, его зовут Иуда...