в день когда ты пришла
с мёртвым листом на шляпе
если б не кожура
ты меня не нашла бы
под кожурой продыр-
явленной был я полым
стулом сидел бродил
из угла в угол полом
тонкий мой внешний слой
туго скрипел как шарик
я нарывался злой
шпилькой меня ужали
выцедила тоска
смысл содержанье волю
лопни меня пускай
вырвется ноль на волю
Интересное. Глубокое по смыслу и нетривиальное по форме.
Только если углубиться в философскую сторону стихотворения, ноль потому ли ноль, что в такой оболочке? Дай бог, если ЛГ, вырвавшись, не захочет снова обрести привычные ему рамки.
Жжет, истерит, надравшись, блюет в порту,
"на" энергично перетирает в "дай".
Лето - диджей в любовном поту, в тату.
Осень - джедай.
Лето грызет початок, упав плашмя
на парапет, бубнит имена светил
в чье-то ушко, не веря, что жизнь прошла
и белозубый лайнер уже свинтил.
Осень бесшумно пересекает вброд
всякую воду, тенью скользя по дну,
в гору ползя, легко маскируясь под
красный шиповник, черную бузину.
"Сядь, - говорит, - на камень, глаза разуй.
Я подымлю пока за твоей спиной".
Сел и увидел: золото и лазурь.
Вздрогнул. И снова - золото и лазурь.
"Вот, - говорит, - а как ты гнушался мной!
Зря не канючь: в какую, мол, почву лечь?
Вышли в тираж твои васильки и рожь.
Там, где взметнется мой светоносный меч -
там и замрешь".
Давно Сергей не появляется, но хорошо, сто есть возможность перечитывать его стихи.
Высотный синдром
Сергей Ширчков
Здравствуй, забытый город!
Я не прошу помалу:
склей для меня все блюдца, ежели расколол!
Ты узнаёшь мой голос из миллионов «мяу»,
громко шуршишь, как фантик,
пахнешь, как корвалол.
Та же неразбериха:
паперти да салоны.
Я заплатил по многим, но не по всем счетам.
Знаю, опять покажешь, где постелить соломы,
даже фонарь повесишь, только толкнёшь не там.
Помню, как было больно...
Если б не этот промах,
так бы и жил оседло, так бы и ел твой хлеб.
Мне повезло на самых
дальних аэродромах,
где и диспетчер спятил, и экипаж ослеп.
Знаешь, а мы ведь оба вряд ли похорошели:
ты – поутру небрежен, я – по приезде слаб.
Выпав из рук хозяев, кошки ломают шеи,
ну а свалившись с крыши – даже не ранят лап.*
Мне не жалко погибших немецких солдат,
Что хотели с землёю сравнять Сталинград,
Этих Гансов и Фрицев, лежащих в могиле,
Потому что они мою землю бомбили.
Мне не жалко лоснящихся, наглых и потных,
Опьяневших от крови безмозглых животных.
И за хворост, что брошен был в пламя пожара,
Их настигла вполне справедливая кара.
Предо мной на столе - желтизна фотографий,
Где смеются довольные асы Люфтваффе.
Это те, кто, нарушив святые законы,
Санитарные подло бомбил эшелоны.
Наши школы, больницы, дома, магазины
С их нелёгкой руки превратились в руины,
А на то, что дышало, любило, мечтало,
Были сброшены адские тонны металла.
Мне румын, итальянцев и венгров не жалко!
И плевать – было холодно им или жарко!
Все они в мою горькую землю зарыты,
Потому что убийцы должны быть убиты.
Я нарочно взвалил эту память на плечи,
Чтоб вовек не дымили в Освенциме печи.
Чтоб никто не познал, что такое – блокада,
Голод, холод и лютая ночь Ленинграда.
Кто-то будет доказывать мне со слезами:
- Мы – солдаты Германии! Нам приказали!
Вот и фото детишек, и крестик на теле.
Мы в России нечаянно! Мы не хотели!
Пусть они будут клясться, больны и плешивы.
Только я им не верю! Их слёзы фальшивы!
Их потомки забудут войны «ароматы»,
И с готовностью в руки возьмут автоматы.
Нам, увы, не вернуть наших жертв миллионы.
Перед нами незримо проходят колонны.
От начала войны до Девятого Мая
В наши души стучит эта бездна немая.
Не осталось живого, поистине, места
От Мурманска до Крыма, от Волги до Бреста.
На полях, где гуляли незваные гости,
До сих пор мы находим солдатские кости.
Между нами и Западом пропасть бездонна.
Но Россия не мстит никогда побеждённым.
Не тревожьте вы Имя Господнее всуе!
С мертвецами наш гордый народ не воюет.
Мне не жалко погибших немецких солдат.
Их порочные души отправились в ад.
Не зовите меня в Бундестаг! Не поеду!
И не буду прощенья просить за Победу!
А я о стихотворении
Это стихотворение с поэтической точки зрения – говно, как впрочем, и почти всё, написанное «по поводу» (любому). Хочешь что-то сказать, напиши статью или эссе и нет вопросов, ибо каждый имеет право на личное мнение. А вот миропонимание людей, которые подобным образом мучают поэзию, мне чужды.
Татьян, зачем подобное стихотворчество нести в рубрику «Хорошее стихотворение»? Это же профанация поэзии! Открыли бы новую тему и тиснули туда «это», а?
В принципе стих выражает мнение о событии, закованное в рифму. Аналогично можно было срифмовать восхищение действиями любых персонажей в позитивном или негативном аспектах.
Но!Автор явно принял стиль "Фронтовых сводок ТАСС" и это ему удалось. Поздравляю! Удачи и успехов. Всё будет.
Тань, не обижайся, но мне стихотворение показалось надуто-пафосным. Вообще, война- это настолько сложная тема, что... Одним словом, писать на неё надо тысячу раз всё взвесив - свои силы, возможности, умение.
К сожалению, даже при беглом прочтении бросается в глаза:
Этих Гансов и Фрицев -- надо со строчной
Потому что они мою землю бомбили. -- моюземлю
Опьяневших от крови безмозглых животных -- зпт пропущена
Предо мной на столе - желтизна фотографий, -- т.е., не сами фото, а их цвет
Санитарные подло бомбил эшелоны. -- инверсия
А на то, что дышало, любило, мечтало, -- получилось, что о людях, как о какой-то массе
Мне румын, итальянцев и венгров не жалко!
И плевать – было холодно им или жарко!
Все они в мою горькую землю зарыты,
Потому что убийцы должны быть убиты. -- весь катрен не поняла. А при чём тут целые народы?
От начала войны до Девятого Мая -- так и надо было писать - до дня победы
От Мурманска до Крыма, от Волги до Бреста. -- МурмАнск - жаргонизм, неприемлимый здесь
Не тревожьте вы Имя Господнее всуе! -- а кто тревожит?
С мертвецами наш гордый народ не воюет. -- ?
Не зовите меня в Бундестаг! Не поеду! -- Михаил Коршунов получил приглашение в Бундестаг???
Когда мы в Россию вернемся... О, Гамлет восточный, когда?
Пешком, по размытым дорогам, в стоградусные холода,
Без всяких коней и триумфов, без всяких там кликов, пешком,
Но только наверное знать бы, что вовремя мы добредем.
Больница. Когда мы в Россию... Колышется счастье в бреду,
Как будто "Коль славен" играют в каком-то приморском саду,
Как будто сквозь белые стены, в морозной предутренней мгле
Колышатся тонкие свечи в морозном и спящем Кремле.
Когда мы... Довольно, довольно. Он болен, измучен и наг.
Над нами трехцветным позором полощется нищенский флаг.
И слишком здесь пахнет эфиром, и душно, и слишком тепло.
Когда мы в Россию вернемся... Но снегом ее замело.
Пора собираться. Светает. Пора бы и трогаться в путь.
Две медных монеты на веки. Скрещенные руки на грудь.
1936
Георгий Адамович
