Глядя в последние годы на то хорошее, что все-таки происходит у нас вопреки всем известному и предсказуемо плохому, - а именно, на талышских стендаперов и таджикских блоггеров, которые стремительно уезжают из России домой, на южных гопников, которых наконец-то сажают вместо того, чтобы выкупать из ментовки, на эмиграцию враждебной soviet intelligentsia - пока-пока, пломбированный вагон едет обратно, на раздачу паспортов и прочих документов тем, кто несколько лет находился в полном правовом вакууме, на первое за сто лет появление страшного слова русский в официальном тексте аж Конституции, на объявление в Казани, что у нас есть один обязательный язык, нет, вы не угадали, какой, на посадки чиновников крупными пачками, на сирийские успехи вместо ожидаемого некоторыми "нового Афганистана", на бодрое крымское строительство - возможно, и до воды наконец-то дойдет после моста, трассы, аэропорта, электричества и газа, на благоустройство, медленно проникающее даже в самую депрессивную провинцию - вопреки всасывающему все деньги монстру Москвы, и даже на газопровод, приходящий в любимую мою Костромскую область, с ее вечными штабелями дров у каждого дома, -
глядя на все это, я жалею о том, что у наших кремлевских дедов физически нет еще двадцати лет править страной.
Что бы ни вопила примитивная образованская пропаганда, нам, с нашими постоянными смутами и поворотами на 180 градусов, с нашей трагической неповоротливостью государственной машины, - не сменяемость власти нужна, а, напротив, ее железобетонная несменяемость.
Потому что слишком много времени уходит на то, чтобы выбраться из очередной революции, а когда, наконец, выбрались, отдышались, обустроились и научились делать что-то полезное, - тут-то и сказочке конец.
Так, большевики, которые двадцать с лишним лет непрерывно убивали, сажали, ломали, гадили и внедряли вместо России Аль-Каиду, а вместо русской культуры - наступательную философию инопланетных пауков, - только в сороковые годы, когда гром грянул, а петух клюнул, начали через не хочу создавать вместо глобальной террористической бригады сколько-нибудь традиционное государство, с его элементарно необходимыми свойствами и символами.
Еще пятнадцать лет ушло у Советской власти на то, чтобы осознать, что к этой новодельной - на пепелище - "традиционности" хорошо бы еще прибавить минимально терпимую жизнь для своих несчастных подданных, не в жанре казармы и концлагеря, а на уровне беднейших полусвободных мещан внешнего мира.
И вот, когда полвека назад СССР действительно сделался ну хоть на три копейки приемлемым государством - нет, не с точки зрения русского 1913 года или современной ему Америки, но на фоне всего, что до этого было, - его руководство начало стареть, болеть, терять рассудок и умирать, а на смену ему пришли идиоты, алкоголики и уголовники, отправившие медленно выходившую из ада страну в нокаут новой революции.
У свежей власти, пришедшей к успеху тридцать лет назад, первое десятилетие ушло на коллективный разбой, валяние в грязи, бои без правил и позорное кровавое безобразие.
Второе десятилетие было отмечено пробуждением разума. Оказалось, что можно наладить стабильное управление, хоть немного окоротить разного рода баронов, дать подзаработать не только бандитам, сменить хаотическое самодеятельное насилие на скучный бюрократический произвол, постепенно минимизировать теракты, проходить через экономические кризисы без политической разрухи, ну и заодно выяснилось, что заграница нам вовсе не друг, кто бы мог подумать.
И только в последние годы этот накопленный опыт ошибок, преступлений и просто глупостей - начал хотя бы время от времени работать как предохранитель. Никто больше не закрывает Лурдес и Камрань, не зевает мимо Аджарии и Северодонецкого съезда, не дружит с американцами, не терпит меланхолически наглость больших и малых бесов, и если бы так, как оно есть сейчас, шло бы и шло себе дальше, - мы бы, не смейтесь, оказались к середине двадцать первого века в приличной западной стране, какими они были до того, как к ним в гости заглянул фем-транс-эко-миграционный джихадмобиль. Ну, хорошо, в Чили и Аргентине самых лучших времен.
Но есть изрядная вероятность, что этого времени у России не будет.
Это как в жизни: когда человек, наконец, учится обходить все разбросанные по его биографии грабли, и все уже понимает, и делает то, что ему нужно, и ничто ему вроде бы уже не мешает, - сколько ему тогда лет?
Только мы разгулялись, а вы уже закрываетесь.
И тогда все заново - с глупостью, голодом и азартом молодых хищников.
Остается надеяться на то, что В.В. исхитрится показать нам тот фокус, которого почти не встретишь в истории, каудильо, привет, - как удачливый единоличный правитель оставляет после себя не слабаков и неудачников, а какую-то устойчивую конструкцию.
И я надеюсь.
