Михаил Минаичев :
Ответ не заставил себя ждать.
Владимир Ауров: "водовоз... которому колется, чтоб я помер)) передай и соньке, что вы сдохните первыми"
Да что ж это твориться то на белом свете! Мало этому дядьке, что вечьно желает всем помереть, так он опять за своё.
Я к тебе, который Аяйь, сечас обращусь. Во первых всё Сонечьке передала. Так что не волнуйся - до адресата твой привет дошёл. Она очень обрадовалась, что ты ещё жив. Так прямо и ответила из ваной, где чистила свои зубы: "А фто, Валя, этот долбоёб ефё не фдох?"
Я милый ты мой, даже и не поняла с начала на каком она языке с мной разговаривает, а потом до меня дошло, что на русском. Просто у неё же в рту зубная щотка ходит туда-сюда, вот по этому так и получилось.
Я когда через 3-ри часа всё таки разобрала Сонечькин ответ, то поспешила её успокоить, что ты ещё не сдох. И стала кричать ей в замочьную скважину в ваную эту радосную весть. Но ни кто не отзывался. Кричала до обеда, аж охрипла вся. А потом вспомнила, что она уже давно ушла в клуб на хор. Вот что с людями возраст делает и омнезия, которая с годами становиться как в бразильском сериале про рабыню.
И я тогда побегла своими ногами в клуб, чтоб про тебя, Аяй, расказать Сонечьке. У колодца стояли как всегда наши бабы и грызли семечьки. Увидали меня и замолкли от удивления, потому что меня уже давно ни кто не видел в таком возбуждённом состоянии. Последний раз я была такая, когда в прод маг завезли бананы.
Одна только Ленка Взашейкина стала галдеть на перебой: "И куда ж это мы так спешим, а?" А бы и рада ей ответить, но ведь для этого надо было остановиться. А скоросьть я набрала иго-го какую и по закону Архимеда, если б я резко встала как закопанная, то у меня б башка слетела нахрен. Поэтому мне пришлось дать несколько кругов вокруг колодца. Таким образом, если говорить по научьному, я гасила скоросьть. Но ты наверно это не поймёшь, потому что всегда был дурак дураком. Хорошо знать физику - это тебе не окошки клепать.
Так вот. Полностью остановится получилось только к вечеру. Но все терпеливо дожидались. Когда я отдышалась и осела пыль, то выпалила своим ртом радосную новосьть: "Дед Аяй, слава Богу, ещё не сдох!" Ой, что тут началось. Все бабы бросились меня качать. После четвёртого качка вектор моего взлёта не совпал с вектором приземления и я акурат попала прямо в колодец. Это было к стати, потому что я пока бегала, то взопрела и очень сильно захотела пить. Вот я заодно и напилась в волю. Когда меня подняли наверх, то долго не могли вытащить из ведра, ведь я ж в него села. И видать при подъёме меня немного в него всосало. Но слава Богу, сбегали за нашим учителем физики и он при помощи сильного магнита оторвал от меня эту сволоч.
А потом началось самое настоящее народное гуляние. Все плясали под гармошку, водили хоровод, а мужики пили и дрались не по злобе. Гришка Липицкий сочинил аж целую оду. Назвал её "Славься, славься наш Аяй, нету смерти ни хуя!" Я её всю не запомнила, только конец:
"Будет плохо без Аяя.
Кто ж ещё так навоняет?
Старикашка боевой.
Завсегда с ним вонь его.
Славься, славься наш Аяй.
Нету смерти ни хуя!"
Вот видиш, Аяй, как тебя все любят в Лопатино. И желают тебе не окочюриться в этом году!
А Сонечька сказала: "Валя, будешь обращатся к старому засранцу - держи себя в руках и страйься его не оскорблять. Он хоть и мудак, но не забывай, что мы всё таки здесь культурные люди, мать его растудыть!"
