О любви к Родине
Навеяно статьей Светланы Львовы Запон «Люблю Россию я, но странною любовью…» —
www.stihi.ru/2014/09/10/5273
Любовь к Родине. Говорено уже переговорено…
Зачем эти разговоры власти — понятно. «Духовные скрепы» и всё такое — как иначе заставить подданных оставаться поддаными, платить налоги и подыхать на войне? На одном страхе далеко не уедешь, воодушевление нужно.
А вот зачем вроде бы нормальные адекватные люди об этом говорят, да не просто говорят, а глотки друг другу готовы порой перегрызть — загадки в темноте.
Выстраиваются какие-то непонятно на чём основанные ряды — места, деревья, книжки, языки…
Я очень люблю березки. Они красивые. Красивые и в России, и в Финляндии, и в Швеции и, говорят, даже в Канаде красивые. А вот борщевик, которым поросли обочины российских дорог, я не люблю. Он мне совершенно не нравится. И финнам он не нравится. Поэтому у них его нет. Это так. К слову. А ещё я очень люблю пальмы. Они так чудесно шелестят листьями на ветру. А баобаб-то как мне нравится! Не описать. Он такой могучий, большой, красивый — я люблю баобабы.
Я очень люблю Соловки. Это волшебное место. Красота и энергетика потрясающие. Белое море вокруг, острова. Низкое северное небо и монастырские стены из огромных валунов, дремучий лес, полный грибов, каналы, вырытые трудолюбивыми монахами. А вот посёлок Тайцы гатчинского района мне не нравится. Я его очень сильно не люблю. Унылая равнина с покосившимся развалюхами и непролазная грязь на дорогах. Я не люблю посёлок Тайцы. Ещё я люблю город Бордо. Провинциальный, из светлого камня, лёгкий, весёлый, южный. Люблю его космического вида трамвай, феерично выглядящий на улицах средневекового города. Люблю их вино и подающих его официантов. И провинциальный финский Ювяскеля я люблю. Чистый, опрятный, очень уютный город. А Хургада мне не нравится. Грязища и назойливые торговцы. Я не люблю Хургаду.
Я очень люблю Достоевского. И Лермонтова. Пушкина я не так сильно люблю. А Толстого и Тургенева не люблю до дрожи в коленках. Прямо ненавижу. Ещё люблю Фейхтвангера. И Фолкнера. И Маркеса. Вот особенно Маркеса я сильно люблю. И Диккенса ещё. А Генриха Манна не люблю. Занудятина какая-то. Одно у него хорошее есть, так и то «Учитель Гнус» называется. Фу!
Русский язык — великий и могучий. Конечно же, я его люблю. И даже немножко знаю и могу на нём выразить пару мыслишек. И меня даже иногда понимают. Вот был я в Израиле в гостях. И все вокруг говорили на чистейшем, очень хорошем русском языке. И в Париже был в гостях — представляете, и там тоже говорили опять таки на чистейшем русском. А вчера зашёл на национальный сервер современной поэзии. Русской. Вы не поверите, там говорят на таком русском языке, что хочется его мгновенно забыть как страшный сон и с этого момента изъясняться исключительно на суахили. Или вот в трамвае давеча ехал. А мне кондуктор и говорит — Оплатите, — говорит, — за проезд. На русском, однако. Слышать родную речь в той самой языковой среде мне не доставляет ни малейшего удовольствия. В этом плане гораздо лучше в Осло — там я хоть не понимаю, чего они говорят. И ещё скажите мне, пожалуйста, а английский язык не великий и могучий? А франзцузский? А немецкий? Нет? Один русский?. Правда вот польского я не люблю. «Пш-пш» — ну что это такое?..
Можно долго продолжать…
Я люблю природу, северную и южную, суровую и пышную, разную. Я люблю наш монотонный дождик и буйный тропический ливень. Я люблю литературу — русскую, французскую, американскую. Мне нравится возможность общаться с помощью слов. К сожалению, знаю более или менее только русские, но даже мои убогие познания в языке английском позволяют мне его любить и восхищаться им…
А предки мои лежат и в израильской земле, и в польской, и в архангельской. И здесь, в Петербурге лежат. И в Киеве лежат — в Бабьем Яру.
Где моя Родина? Что моя Родина? ЧТО любить? А если бы матушка в момент моего рождения была бы проездом в Антананариву?
Мне кажется, любой нормальный человек мог бы написать похожий текст и ни в чём не соврать. Так объясните мне, ради вселенной, зачем что-то выделять из всего вышеперечисленного и объявлять это своим, хорошим и правильным, а остальное — чужим — плохим и враждебным? Зачем? Кому это нужно? У меня на этот вопрос ответ только один. Тем, с кого я начал. Властям.
Думать будем, не?
Продолжение здесь —
www.stihi.ru/2014/09/16/9588
О любви к Родине - Два
Начало здесь —
www.stihi.ru/2014/09/12/4743
Наши чувства, мысли, представления, понятия, концепты и так далее — наши ли? Что у человека своё, личное, эксклюзивное, а что привнесённое культурой и социумом? Что диктует нам — как поступать, что говорить, о чём молчать, как относиться к тому или другому, что считать красивым, вкусным, приятным, очаровательным, а что уродливым, невкусным, отвратительным и пошлым — наше собственное или навязанное, внедрённое? Вопросы не новы, и ответов — полно — многочисленные теории личности по-разному распределяют «своё/привнесённое» внутри нашей экзистенции.
Любому европейцу (европеоиду, про других не стану говорить, не так хорошо знаком) неприятен запах и вид, например, кала. И сама тема — в определённой степени табуирована. Однако любой (или, во всяком случае, многие) ребёнок с огромным удовольствием размазывает свои какашки по окружающим предметам, и они совершенно не кажутся ему противными или дурно пахнущими. Он искренне веселится. Уже потом, по мере взросления, ему внушают, что это пахнет дурно и сама тема — не для выноса на всеобщее обозрение. Животные, кстати, в течение всей жизни относятся к экскрементам совершенно по-другому, — для них это в первую очередь источник информации.
Именно в этом свете я пытался рассмотреть концепт «Родина». Насколько он «свой», «природный», имманентный человеку как существу? Возвращаясь к животному миру, видим — для животного есть ореал обитания, территория, как личная, стадная, так и видовая, которую животное всегда будет метить и защищать. И человек мало чем здесь от него отличается — он тоже метит и защищает свою территорию за исключением одной маленькой детали — в животном мире нет войн. Есть борьба за территорию, необходимую для жизни. А в человеческом есть. За не необходимую. Человек начинается там, где возникает некий избыток — жратвы, сексуальных объектов, «богатства». И тут же происходит разделение — на «сильных», их мало, и «остальных», «прочих», как их называл Андрей Платонов. Опять же — всё это не ново, не мной придумано, и не мной осмыслено. Так, просто напоминаю…
«Сильные» (то, что я называю «власть») ищут (и находят) инструменты управления «прочими». Самые мощные и эффективные инструменты, найденные «сильными», с моей точки зрения — религия и концепт «Родина».
О религии я, наверное, скажу ещё отдельно (поступили такие предложения от авторов стихиры), а сейчас — о «Родине».
Концепт «Родина» базируется на концепте «любви». «Родину» нужно «любить». Что такое «любить»? Здесь предлагается ещё один концепт, не имеющий чёткого определения. «Любить» — это некое такое чувство, которое человек обязан испытывать. Иначе он не человек. Что это за чувство — не объясняется. Это некое «томление в грудях», от которого «наворачиваются слёзы» и хочется чего-то «прекрасного» — «то ли цветов, то ли зарезать кого» (шутка — народная, в которой, как обычно, очень мало шутки). Не испытываешь томления в грудях — не человек. (Вспоминаем историю с размазыванием какашек).
Однако «томление в грудях» по отношению к «Родине» — невероятно удобная штука для «сильных». Вместе с религией (идеологией, согласно которой человек руководим неким «богом» и зависим от него, и от человека самого мало что зависит, и изначально виноват в том, что он такой «греховный» и обуреваемый «низменными» страстями) концепт «Родина» представляет собой идеальный инструмент управления существами, лишёнными возможности самостоятельно размышлять. Им внушается масса «истин» — «есть и поумнее вас», «вы что, думаете, что все до вас были идиотами?», «умные люди говорили», «до вас всё придумано» и так далее.
Весь опыт истории показывает, что любой, кто пытается думать собственной головой — враг власти. Враг того, кто, для обеспечения собственных интересов, пользуется трудом «большинства», «прочих». И для того, чтобы пользоваться этим совершенно безнаказанно, использует в своих целях наши «чувства», в данном случае, опять же, с моей точки зрения, ими же и навязанные, внедрённые. Как и представление о «неприятности» какашек.
Продолжение здесь —
www.stihi.ru/2014/09/19/3583
По следам двух публикаций о любви к Родине
За прошедшую неделю я опубликовал два текста: «О Любви к Родине» —
www.stihi.ru/2014/09/12/4743 и «О Любви к Родине — Два».
www.stihi.ru/2014/09/16/9588 На провокационный вопрос, заданный в первой публикации — «Думать будем, не?» — сообщество единодушно и однозначно ответило — НЕТ!!!
Разумеется, этот «призыв» был обращён к тем, кто «думает, что “думает” иначе». Те немногие, кто был изначально согласен со мной, просто пришли и сказали — «ну да, как-то так».
Одни пришли с руганью. Текстов они не читали, просто увидели знакомые слова и возбудились. Процесс думания для них — процесс закрытый, невозможный. Забавно, что они даже графически «проговариваются» — пишут в одно слово «думатьсвоейголовой» — для них это просто сочетание звуков, иероглиф, не имеющий содержания. Эти выступили ожидаемо — со всем своим демагогическим аппаратом, обсуждением личности автора (текста-то не поняли, остаётся автора обсуждать), и конечно же, с грудой идиотских советов и диагнозов и ушатами помоев. Некоторая польза, правда, от этой публики всё-таки произошла. Одна дама выдала мне два абзаца такой роскошной квинтессенции квасного патриотческого быдлодискурса, что хоть на стенку вешай. В общем, всё это было как всегда ни о чём, тоскливо, глупо и дурно пахнуще. Господь с ними…
Процесс думания начинается с сомнения. И в первую очередь, с сомнения в собственных убеждениях, мнениях, верованиях, устоях и так далее. А это опасно и болезненно. Ведь можно обнаружить, что я думал (считал, полагал, верил) неправильно! Как же так? Значит, я дурак? Неееет, я не дурак, я не мог думать неправильно. Здесь наступает успокоение и человек продолжает любыми способами защищать своё. И начинается совершенно другой процесс, к думанию отношения не имеющий — процесс, направленный на то, чтобы остаться на уже имеющихся позициях — ни шагу назад, ни шагу вперёд — мёртво стоим. «Мёртво» здесь — не метафора. Наитипичнейшее завершение многих споров — фраза «Ну, всё-таки, я останусь при своём мнении». Дискуссия, таким образом завершившаяся — бессмысленна. Ну разве что как обмен мнениями. Да только «обмена» и то не получается, как правило, так как есть мнение «моё», а есть неправильное.
В двух опубликованных текстах я предлагал отрефлексировать чувство, которое называют «любовью к Родине». Не к России, не к Америке или Индонезии, а к Родине. Во втором тексте даже и слов таких нет — «Россия» и «русское». Тем не менее «оппоненты» тут же обвинили меня в русофобии, ненависти (!) к России, подрывной деятельности и прочих ужасных грехах. В ничтожестве и убожестве — ну раз уж мне недоступно такое простое чувство — любовь к Родине. А я где-то сказал, что оно мне недоступно? Укажите, — где? Я где-то говорил, что Родину не нужно любить и защищать? Покажите, — где? Ещё обвинили в самопиаре и «выезде на острой теме». Ну хоть повеселили…
Я задавал вопросы. Я спрашивал, что такое Родина для человека, который не прожил всё жизнь в одной деревне, предки которого до седьмого колена не лежат на деревенском погосте, который читает книжки и знает более одного языка. Который родился в Японии в семье эмигрантов из Эфиопии, волею судеб живёт в Гондурасе и всю жизнь занимается арабской филологией. Я спрашивал, что такое любовь применительно к Родине? Спрашивал, не является ли это чувство чем-то другим, что выдают за любовь? Например — привычкой и страхом? Спрашивал о том, кому и зачем нужно культивировать это чувство, возводить его в добродетель, в доблесть, в предмет гордости. (О, гордость, да, это действительно очень странная штука. Как можно гордиться чем-то, что не сделал ты сам собственными руками и головой, всегда было для меня загадкой. Страной, предками, историей, национальностью и тем, что между ног — нипастигаю.) Спрашивал, а не есть ли это странное «чувство» непонятно к чему просто инструментом манипулирования сознанием с совершенно определёнными целями?
А мне отвечали:
— Сам дурак. Не чувствуешь Любви к Родине — значит ты убогий, ущербный и вообще негодяй. (А я где-то сказал, что не чувствую?)
— Нечего тут думать! (Вот она, ключевая фраза). Любовь нельзя объяснить! Люблю — и баста! А кто пытается объяснить, тот душной козёл и некрофил. (Вспомнился старый анекдот — Чо думать, трясти надо.)
— Ты не любишь Россию! Ты предатель Родины! (Вообще мимо кассы).
И так далее и тому подобное.
Не в текстах, уже в ответах на рецензии я также предлагал подумать о том, что враг, напавший на вашу Родину, имеет свою. И тоже её «любит». Про это все почему-то забывают. Забывают, что вражеский солдат, пришедший убивать вас и ваших детей, тоже может быть убит и у него тоже есть дети. И он их любит.
В фильме «Хроника пикирующего бомбардировщика» есть эпизод, в котором герой Олега Даля говорит примерно следующее: «Я хочу понять, что чувствует какой-нибудь обер-бан-штурм-фюрер Вебер, вытаскивая из самолёта мёртвое окровавленное тело своего друга, какого-нибудь Ганса?..» Ему отвечают — «Ну, фашист тоже рождается с нормальными человеческими чувствами.» «Так куда же они деваются? Где они все, которые Моцарта любят, Гейне читают?..» — кричит герой Даля. Пересмотрите, отличная сцена.
И действительно, куда? Что заставляет человека идти убивать?
И ещё раз, последний. Больше я на эту тему высказываться не намерен.
Я не говорю о России. Вообще ни о какой конкретной стране. Я говорю о наших чувствах — откуда они берутся, куда деваются, и кому выгодно, чтобы мы «чувствовали» так или иначе. Нельзя заставить любить? Наверное, нельзя, хотя я и в этом сомневаюсь. А вот заставить ненавидеть — можно. И заставить убивать — можно. И превратить нормальное человеческое чувство любви к своему краю в орудие убийства — можно. Эксплуатируя эту самую «любовь».
Deutschland uber alles! — стучало в голове немецкого солдата.
Keep America American — стучало в голове ку-клус-клановца.
Слава России! — стучит в голове отечественного «патриота»…
Думать будем, не?
