Мой отец - умнейший человек. А я с ним спорил. Ну не дурак ли?
Не знаю, зачем эту тему открыл. У меня в голове проносятся кучи воспоминаний, и они настолько мне дороги, что ими делиться - это кощунство. Уверен, что и вы сами ими богаты.
Простите мой слог. Но в кои веки я пишу потому, что не могу не писать. В первые, блин.
Вот, написал предложение и завис. В голове так много, что мог бы рассказать, но не успел сформулировать, перенести на монитор - и тема потухла. А кому-то нужны темы?
Опять завис.
Помножьте Миротворца на Минаичева - это грань моего отца. Он тоже мог цитировать дословно кого угодно и ненавидел власть.
Мне запомнился (сщас вспомнился) эпизод из детства, когда я бате сооткровенничал, дескать, быть добрым - хуёво. Отец мне улыбнулся и, словно мы перевалили какой-то этап, начал ко мне относиться, со мной общаться совсем иначе. Вроде б всё банально, но я до сих пор не понимаю.
А давайте я за себя похвастаюсь, чем горжусь. Хотя, это, наверное, стыдно. Я почему-то считал себя вправе общаться на короткой ноге с профессурой. Да, уже на втором курсе я так обнаглел (на третий забил и поехал автостопом на ЧР). В общем, я бессовестно приходил к ним домой, и зависал с ними на дачах, будто я им интересен. Но я их всё равно люблю и уважаю. Половины уже нет...
Так много мог бы написать, но просидел и проспоминал.
Это было классно.
Когда-нибудь продолжу.
Сейчас хочу перед Соней извиниться. Да, мудак я, но я же не крал серебрянных ложек (маяк), прости как-нибуть за всё что было и будет)
Мы с тобой не до общались
Тайный друг и явный ворог.
Только лишь когда прощались
Понял, как ты мне был дорог.
Я горячие ладони
Положил тебе на плече
И в едва звучащем стоне
Прошептал: До скорой встречи!
А тема хорошая-таки. Сама бы я не открыла, кому мое личное надо... Мой отец был врачом-психиатром, умер в 64 года от инфаркта. Тяжелая работа, а он все к сердцу брал...
Помню, мы с ним в парке были, в г. Смела прекрасный парк, праздник был пионерии. А он и говорит: "Отражается небо в лесу, как в воде и деревья стоят голубые" Я не поняла, он объяснил - Высоцкий... Любил поэзию и мои стихи, т.к. мой дед стихи писал.
тогда ты серьёзно перешёл грань...
но я не злопамятна по отношению к людям думающим.
это, как мне кажется, тоже к твоей теме:
Развалилась, сверкая во тьме золотыми зубами,
запуская колечками дым под колпак абажура:
"Я к тебе обращаюсь, родная. Надеюсь, ты с нами.
Чтоб сомненья развеять - тебе кое-что покажу я"...
В тот же миг потолочные балки усохли до спичек,
звонко лопнули стёкла, забрызгав осколками плечи.
"Календарь облетел, - кто-то крикнул гортанно, по-птичьи, -
этот день был заранее мною кружочком отмечен"...
Приоткрылась кулиса меж прошлой и будущей сценой,
стрекоза поплавок оттолкнула... растаяла в небе...
Я увидела мамину чашку блестящей и целой...
следом маму… за месяц до жуткого слова "молебен".
"Не страдай и не плачь,- под ногою скрипит половица,-
устаканится всё, перемелется, станет мукою"...
Фотографии цепко хранят удивление в лицах,
беспардонно запрятав под глянец сужденье такое,
что "не быть" много проще, чем "быть", но страшат переходы.
За последней чертой безмятежность, а может чертоги.
Забываются явки, пароли, шифровки и коды,
вспоминается то, что зовётся банально - "итоги"...
Зацепила случайно чердак, черепицу на крыше.
Заворчала душа, недовольство являя кому-то...
И пристыженно я лет на десять взлетаю повыше,
чтоб потом, лет на двадцать, вернуться обратным маршрутом…
Сонь, мне стыдно. Но ведь нихрена обещать не могу, что... Не, я меняюсь. Я уже давно не Севка. Может быть, и до своего имени дорасту. Но я ведь и не так молод, как понтуюсь. Я просто другой. И буду жить лет 150 - 200. Дай бог каждому, а я сам возьму. Уверен.
Всё. Беру коньяк и иду к отцу свои ошибки заглаживать, пока жив.
Пасиб всем за откровенность.
А вот мне Бог не дал такого счастья... загладить ошибки перед отцом. Пока он был жив. Но во сне часто я взлетаю. На его плечи. Когда огромные коричневые руки подбрасывают вверх через его голову. При этом обязательно падют на землю очки. Я переживаю краткое пике, достойное бомбардировщика Ju-87, когда он их поднимает, а я в это время у него на плечах. И мы идём вдоль речки, над обрывом. Он поёт песни. У него хороший, сильный голос.
Он вообще ничего в мире не боялся. Помню, мы шли через стадо, и бык пошёл на маму. А отец пошёл ему навтречу, раскинув руки и пристально смотря ему в глаза. Ьык оступил.
Он на спор выпивал бутылку водки и после этого перемножал в уме шестизначные числа. Калькуляторов тогда не было, проверяли на арифмометре "Феликс". Ошибок не было никогда. Он свободно разговаривал по английски, а польский
А потом было то существо, которое было внешне как две капли похо
