Вот город, скрюченный от боли 
В пустом, измученном желудке, 
Где люди-тени силой воли 
Ещё живут под звук побудки 
Сирен, чудовищно всполошных. 
Где жить так хочется, пусть тошно, 
Но умереть - нельзя, хоть можно. 

Вот дом, один из многих тысяч, 
Где над парадной можно высечь: 
"Оставь надежду, всяк входящий". 
Всех дожевал голодный ящер 
Что быстро  вылез из берлоги: 
Четвероногих и двуногих... 
Ослепли вдруг кошачьи боги. 

И полумёрзлая квартира 
В осколках рухнувшего мира: 
Пустой сервант, с железной миской. 
Что в ней? Неведомо. Не близко 
Отсюда рассмотреть приметы 
Того, что им придаст на это - 
Сил... Здесь двое ждут рассвета. 

Когда же снова вопли смерти 
Слышны в небесной круговерти, 
Что кружит жадно мегатонны 
Свинца, блокадная мадонна 
Берёт блохастого ребёнка - 
И жизни нить плетётся тонко: 

Ей кланяются подворотни. 
И шепчут:" Торопись" - подвалы, 
Глядят ей вслед из-под завалов 
Десятки желтых круглых глаз 
Из шерсти призрачной. Сейчас 
В бомбоубежища утробу 
Они войдут. Ну, смерть, попробуй, 
Догнать старушечьи следы! 

Успела спрятать от беды 
Она из дня, где - темнота, 
Себя... и старого кота.