Однажды Волк Ангел, намереваясь приколоться над Солнцем русской поэзии, подкатил к Пушкину со своей поэзой:

Тупой, нерусский тот топор,
что прорубал окно в Европу...

На что немедленно услышал:

Несносный Ванька-крючкотвор,
иди-ко в жопу!

* * *

Однажды тетя Аня, желая возразить Пушкину, что и сейчас есть которые умеют стихи сочинять, сказала ему, что ей нравится, как пишет Заболотин.
На что Пушкин только вздохнул и промолчал, потому что при тете Ане он не матерился.
"Или вот, - не унималась тетя Аня, намереваясь ознакомить его с образцом современной лирики - недавно я прочитала стихотворение: В Москве х*ёво..." Но тут Пушкин заткнул уши кулаками и затопал ногами.

Потом он все-таки, чтоб как-то утешить тетю Аню, сказал: "Выпьем с горя, где же кружка?..."

* * *

Когда Пушкин ходил на рыбалку, он брал с собой Ваньку, чтоб тот насаживал на крючки навозных червей.

С тех пор и прозвали Ваньку Крючкотвором.

* * *

Однажды в среду, когда Волк поехал с женой закупать рябчиков, ананасы и корм для Попугая, который сочинял Волку стихи, к нему пришел Пушкин.
Узнав, что никого нет дома, кроме Попугая, он съел весь сыр с плесенью, выпил все вино, потом зашел в интернет под именем Волка и стал печатать в лопатинском форуме неприличные слова и выражения, за что Волка забанили на неделю.

Волк, потрясенный находчивостью и смекалкой нашего великого поэта, восклицал: "Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!"

* * *

Когда Ванька пришел к Пушкину, чтобы по заданию Бенкендорфа украсть у него письмо Татьяны, Пушкин не будь дураком спрятался от него под кровать.
Ванька только собрался стянуть письмо из комода, как поэт выскочил и давай мутузить его тростью с набалдашником.
Однако последняя быстро сломалась об ванькин лоб.

"Крепка наша порода крючкотворов" - сказал он.

* * *

Курдюков любил наведаться к Пушкину в гости, чтобы поиграть в шашки на щелбаны.
Однажды к ним присоединился Махновец.

Когда Курдюков начал по своему обынкнавению напевать "ти ж мене пидманула", раздумывая над своим ходом, Махновец стал громко скрипеть зубами, поносить сало, горилку и другие западные ценности, восклицать истерично: "Крымнаш!.."

Пришлось Пушкину и об него сломать трость.
"Палок не напасешься на этих мужиков-лапотников", - сказал он, а Курдюков записал в свою записную книжку. Но вместо "лапотников" написал "ватников".

С той поры и повелось называть ватниками мужиков, о которых Пушкин палки ломал.

* * *

От битья палкой по голове пользы Ваньке не было. Кроме только, что он стал всякую фразу начинать громким восклицанием "НО!", пугавшим лошадей, буде они оказывались рядом, и научился поэзы сочинять.

Пушкин, прочитав одну такую "поэзу", восхитился. Он хохотал, хлопал себя по ляжкам и восклицал: "Ай, Ванька! Бесподобный дурак!"

Зимними вечерами Пушкин от скуки пил с няней вишневую наливку, а, выпив, звал: "Ванька-дурак! Иди-ко, почитай поэзы!"
Ванька заходил, вставал в позу и читал.
Пушкин с няней хохотали до слез. Чуть под стол не падали:

- Ай, Ванька! "Рвётся на струи ливень, пыль под ногами злая"... Ааа-ха-ха-хааааа! - и наливали Ваньке стакан вишневой.

* * *

Махновец тоже захотел сочинять поэзы. И потребовал гусиное перо.
"Вот тебе перо, дурак!" - сказал Пушкин, воткнул ему перо в зад, справедливо полагая, что именно этим местом он собирается сочинять, и вытолкал на улицу.

Махновец перо сохранил, но писать не научился.
Перо показывает в трактире и говорит, что этим пером написан "Борис Годунов".

Люди сумлеваются, но иногда угощают его водкой.
"Пером на жизнь зарабатываю," - говорит Махновец и, получается, что не врет.

* * *

Когда у Ваньки выпали все зубы, ему сделали вставные протезы.
Теперь при декламации поэз протезы часто выпадали изо рта и с громким стуком ударялись об пол.
Тут уж удержаться на стуле не могли ни Пушкин, ни няня, ни его друзья, которые приезжали специально "послушать Ванькины поэзы".

* * *

Но кому-то именно дураки и нужны.
Например, партии, которая обещала, что кто был ничем, тот станет всем. А уж кто же бОльшее ничто, чем Ванька-дурак? Полное ничто!
И, конечно, оченно ко двору он товарищам пришелся.
Как прибрали они власть к рукам, так дурак сразу в гору и пошел.
Пригодилась его способность говорить часами без остановки, умудряясь ничего осмысленного не сказать, вводя слушателей в ступор и тихое помешательство.
Сделали его пропагандоном, стал он ездить по деревням, агитировать за советскую власть, колхозы, за патриотизьму. Боролся также с недобитыми буржуями, кулаками, вшивой антеллигенцией и другой пятой колонной.
Памятуя свои неслыханные успехи в разведении кроликов, учил крестьян скотоводству и другому сельскому хозяйству.
И старый его собутыльн... товарищ по партийной работе то есть, Махновец, тож с ним работать пристроился, читал лекции о науке, пушке Гаусса, ведических рунах, посадке яблонь на Марсе.

Пошла про них слава по деревням и селам.
Заслышав, что едут к ним пропагандоны, население пряталось в погреба или в лес уходило, что тоже было полезно для русского народа, как приобретение опыта партизанской борьбы.

Столько пользы принесли Ванька с Махной стране, что приводили их в пример, как истинных патриотов и леницев и награждали почетными грамотами.