.

Эмпирически идеологию и религию объединяет некая коллективная обособленность, клановость и стадность.

Но религиозность – индивидуальное переживание, а не коллективное.

Братства и общины – эмпирический эрзац религиозности.

Чем громче пастыри кричат о гордыне, гоноре и самости, тем вернее переходят от религиозности к идеологии.

Сектанты и футбольные фанаты имеют внешние религиозные признаки: там, над полем – в пересечении их взоров существует общий идол в виде флага или вымпела возлюбленной команды.

Таким образом, религиозность, на первый взгляд, не более чем градус поклонения.

Суеверие, однако, никогда не являлось синонимом веры.

Есть чувство долга – когда не должен никому.

Есть чувство страха – когда ничто не угрожает.

Есть благодарность – ни за что и никому.

И есть чувство вины – перед убитой мухой…

Отсутствие абстрактной благодарности и долга, отсутствие вины и сострадания –

вот главное отличие фанатизма от религиозности.

Религиозность – это всё же вера, а не убеждение. Как можно быть убежденным в том, чего в реальности увидеть невозможно. А то, что часто грезится в интуитивных переживаниях, в беспокойных сновидениях, пусть таковым и остаётся - без претензии на объективную данность бытия...

"Пророк, который видел сон, пусть и рассказывает его, как сон. /…/ Что общего у мякины с чистым зерном?" (Иер.23.28-32).

.