Мороз и солнце. Обезьяны
на пальмах гроздьями висят,
замерзшие, и песни пьяных
матросов (словно поросят,
еще не резаных, но скоро
им тоже станет все равно)
доносятся с борта линкора,
во льду застрявшего, и вновь
летят бестрепетные птицы
на землю, будто черный град...
Пора и нам уже креститься,
ведь грянул гром, пришел парад,
последний, словно гость незваный,
уже слегка навеселе,
и в предвкушении нирваны
седьмой водой на киселе
себя обмоем. Холодает,
и недопетые слова
по нотам сыпятся. Седая
встает над миром голова
и смотрит.