Успокойся, то Филин гугукнул.
Гугукал Филин древний в чаще. Гугукал день, гугукал два. Он так старался быть опасным Хмельной до полузабытья.
Утихли птичьи перезвоны. Готовясь в небо упорхнуть, – – Ей-ей умру, умру от страха! – Чирикал робкий воробей.
Исполнясь гордого сознанья, Нахохля грозное чело, Вперил в воробышка тот Филин Глазницу, налитую злом. (Да, и гугукнувши притом): – Как смеешь птаха озорная Ты песни весело слагать? Один лишь я – лишь только я! Увенчан, как лесной сказитель.
– Оставь. – чирикнул оппонент, – – Пустая мнительность в твоих словах сквозит. Об истине давным-давно забытой Я голосил, испепеляя ложь. И не смотря на ярость возмущенья, Смиряйся с гласностью печатной и словесной!
Взгорелся с пущим жаром мрачный Филин: – В пух раздеру! Не потерплю, наглец!
А воробей нисколечко не дрогнул И плавно перейдя на полутон, Промолвил: – Слово мысль рождает в людях, Предшественницу многих добрых дел. Так должно ли отдать её в удел, На откуп полный самодуру в перьях?!
И сколько жил, живу и буду жить я
Мне дерзость малых ближе сов надутых!
Количество просмотров: 2623
21.09.2014 09:36
|
© Клуб тёти Вали Сидоровой | |