Летний денек, солнце радостно светит,

Шавка бежит, территорию метит,

Дети на детской площадке играют,

Шумными стайками птички порхают. 

В парке культуры в разгаре веселье,

В тире стреляют, мелькают качели,

Горка как полоумная мчится,

Пиво холодное в горло струится.

 

Чипсы, бигмаг, сухари, кириешки,

Чизбургер, сниккерс, ходдог, и орешки,

Клинское кончилось! Кто же пойдет?

Ох, нагрузились, ну просто улет.

 

Может покружимся, а? Сто пудово!

Кайф! В самый раз! Офигительно! Клево!

Вот и она, как огромный репей,

Весело манит всех звоном цепей.

 

Добрый седой карусельщик вздыхает.

Снова прыщавым юнцом стать мечтает,

Вспомнил себя, и как в детстве когда-то,

В парке мусолил он сладкую вату.

 

И беззаботно, с визгливым весельем,

Так же кружился на карусели,

Радостных деток на стулья сажает,

И вновь вздохнув карусель запускает.

 

И началась тут сплошная потеха,

Воздух наполнился криком и смехом,

Парк огласил искрометный галдеж,

Жги карусельщик! Даешь молодежь!

 

Седой карусельщик все чаще вздыхал,

И с умиленьем слезу утирал,                   

А чтоб добавить восторга веселью,

Скорость в азарте прибавил вращенью.

 

Но вот круг за кругом веселье уходит.

Медленно к горлу тошнота подходит,

Булькает что-то внизу живота,

Ай, поползла, поползла тошнота.

 

Кисло мелькают зеленые лица.

Нет, не хотим, не хотим мы кружиться!

Но не поспоришь, видно судьба,

Первое «ик» и первое «б-а-а-а»

 

Кто-то не выдержал и газанул,

Щедро в пространство, кружась, блеванул,

Сзади сидящему в глаз залепило, 

Ох, как его это, ошеломило.

 

Ну, не успел он нагнуться пониже,

В рот залетела зловонная жижа,

Ах, как ему матюгаться хотелось,

Но лишь забулькалось и зашипелось.

 

И вот уже передавая  по кругу.

Шлют они месиво смачно друг другу,

Падают на обалдевших людей,

Брызги слюны и ошметки соплей.

 

Вот толстячек в конвульсивных движеньях,

Дергаться начал в своих испражненьях,

К сиденью  прилип, ну не встанет и баста,

Капает желто зеленая паста.

 

Кто-то плюется, а кто-то сморкается,

Кто-то рыгает, кому то икается,

Все суетятся стараясь блеснуть,

Все норовят больше всех блевануть.

 

Крепко все горло свое зажимают,

Дары Макдональдса не выпускают,

Прощай бигмаг! Хот-дог прощай!

Гуд бай Америка, гуд бай!

 

На автодроме сплошная потеха,

Слышится хохот из комнаты смеха,

«В Парке Чаир» кто-то нежно поет,

Лишь карусель все блюет и блюет.

 

Спазмы в желудке волна за волной,

Пища, пузырясь в гортани теснится,

И в сочных брызгах, тугою струей,

Пеной, клокоча наружу стремится.

 

Ох, ну и скользкой же стала площадка,

Как омерзительно падать, как гадко,

Брюки, колготки, румяна и тени,

В желто зеленой харкоте и пене.

 

Дети не увлекайтесь фаст-фудом,

Этим зловредным капиталистическим блудом,

Ешьте пампушки и борщ со сметаной,

И ваш организм не допустит изъяна.

 

Грустный  седой карусельщик вздыхал,

Ах, как нагадили, вот ведь скандал,

Но надо честно свой долг исполнять,

Коли оплачено, надо катать.

 

Долго еще их по кругу мотало,

И наизнанку рвало и метало,

Не карусель а сплошной буги-вуги,

Как не крути прототип центрифуги.

 

Но время    вышло, «финита» свершилась,

И карусель тихо остановилась,

И в атмосфере культурного быта.

Вонь растворилась и испарилась.

 

На желтых лицах играет румянец,

И даже толстый, ужратый засранец.

С липкип сиденьем с улыбкой прощаясь,

Встал, о соседа рукой вытираясь.

 

Грустно седой карусельщик вздыхал,

Ну а попозже плакат написал,

« Не создаватйте помехи веселью,

Не нажирайтесь перед каруселью»