Круг за кругом, друг за другом: песни, пляски, чёрти-что.
Гам, веселье, слёзы, ругань – как в реальном шапито.
Кто глотает шпагу резво – тот садиться не спешит.
Но когда она пролезла, все ликуют от души.

Две девчушки-гастролёрши шпарят сальто. Срамота!
Глянь-ка, слюни у Алеши, аж, вожжою изо рта.
Подставные в криках «браво» все ладони сбили в хлам.
Если слава – не шалава: гонорары пополам.

Ходит кот на задних лапах - приучили чудака.
А недавно всех царапал, рвал за миску молока.
Куклачёв не деспот, вроде, но не ценит божий дар.
Бессердечное отродье – всех котяток распродал.

Клоунада, да и только, дрессировщик рвётся в бой.
Заменил Хоттабыч Вольку, заслонил его собой.
Лопнул выдернутый волос, насаждая страх в умах.
«Тибидох», – раздался голос. И добавил кто-то: «Трах».

Вышла дива, в зале стоны, дифирамбы ей поют.
«К нам проездом с Альбиона, глянь – сама мадам Люлю».
Для провинции событье – появленье примадонн.
Что за попа, что за тити! Почитателей вагон.

«Ой, лошадки, ой, собачки… Ой, колготки порвали́сь
у молоденькой циркачки. Будет фотка зашибись»…
Бим смеётся, Бом робеет. Слёзы с клизмы льёт ручьём.
Плачет тот, кто послабее. Сильным пендель нипочём.

Ловко публику надули – увеличил дядька рост.
Рыжий клоун на ходулях над коллегами возрос.
Разглагольствует в буфете: тема – дружба да закон,
но летят слова на ветер, будто гуси косяком.

Ишь, две кобры зенки пучат, грозно зыркая вокруг.
Зал притих на всякий случай – как бы что не вышло вдруг.
Дети вжались в спинки кресел, их родители – в детей.
Не до шуток, не до песен – кобры смотрят на людей.

Сколь разумных ни плодили – мир не беден на мудил.
Новоявленный Гудини ассистентку распилил.
Но безумец не напуган, низко голову склоня,
юморит: «Пришёл с супругой, а уйти решил с двумя».

Если конь слуга уздечки – кобелями правит бес.
Им что течка, что не течка – всё единый интерес.
Дружно носятся по кругу по системе «нос - под хвост»
Даже тигр перепуган – что-то стал труслив да прост.

В ласты бьют послушный котик и морской, блестящий лев.
Дань служению на флоте – две наколки «ВэМээФ».
Приутих оркестр бравый, барабанщик чешет дробь.
«Слева – рыба, мячик – справа, в центре палку приспособь».

Вышел слон и в зале шёпот: «Сколько ж гадит за присест?
Есть желанье (до синкопы) увести с собою в лес.
На такого элефанта в огородах будет спрос.
Можно выжать из таланта круглосуточный навоз».

Номер фокусника странный – слёзно просит денег в долг.
Завсегдатай ресторанов и за хавчиком ходок.
Страшно выпучил глаза он: «Ахалай да махалай»,
билетёрша подсказала: «Спорь-не спорь, а тыщу дай».

Шпрехшталмейстер – дядька бравый, видел всяко на веку.
Помнит тигра зёв кровавый вместе с дырочкой в боку.
Док лекарствами попшикал, дунул, плюнул да растёр,
но врачебная ошибка – инквизиции костёр...

Дуракам закон не писан. Писан умным, да не тот.
Жизнь – бездарная актриса. Двадцать пять провалов в год.
Разменяла Форд на велик, ветер в космы  – благодать.
От апреля до апреля бенефиса не видать.

Честно жить совсем не сложно – не воруй да не греши,
и тогда забыв про лонжу, полетаешь от души.
Чтобы вниз не рухнуть рожей, не сорвать парад-алле –
надо быть к себе построже, и помягче к детворе...