Декабрь скрипел консервной банкой,
бродила истина в вине,
моя угрюмая изнанка
упрямо подавала знаки,
как будто милостыню, мне.

Я делал вид, что нихт ферштейню
и третий день как завязал,
но бились судорожно тени
в мои, уставшие от чтенья,
язык и губы. И в глаза.

Дрожали руки с недопоя,
садилось солнце за окном,
по стенке ползали обои,
я недоволен был собою
и думал, что – не суждено...

И тут, насмешливый и наглый,
верхом на огненном столпе,
явился демон или ангел,
махнул нещадно белым флагом
и закричал: «Иди и пей!»

Я выпил рюмку, выпил чашку – 
вино стекало по усам
на белоснежную рубашку – 
и в небо ринулись тормашки,
уподобляясь парусам,
поймавшим мощь шального ветра
в свою разбуженную плоть, –

о, сладострастие конверта,
в котором искренность ответа
преобразуется в тепло!