Солнце выпало в осадок, растеклось по дну заката,

Вечер ласково глумился и поглаживал виски.

Я иду себе по полю, а вокруг трава помята

И невидимыми стали окружающие «зги».

В этих «згах» девичья верность - глупость и самовнушенье,

В этих «згах» любой «соседский» девкам кажется – «гигант».

Упаду в траву, укроет лето сладостною тенью,

Повяжу себе на шею  Юлькин ярко – красный бант.

По банту она узнает, по банту она заметит,

Где я жду её на поле и бежит навстречу мне,

Развивает кудри Юльки непослушный юный ветер,

Шелестит у Юльки платье по некошеной траве.

Улыбаются на платье переливчатые стразы,

И качается под платьем удивительная грудь,

Хороша она, конечно, белокурая зараза,

Да и я хорош собою, не алкаш какой-нибудь.

А потом неинтересно и не важно, между прочим,

А потом мы обнимались и лежали просто так.

Я спросил: ты знаешь, Юлька, может хватит прятать ночи?

А она сказала:  Что ты!

     Муж убьёт меня!...

     …Дурак!...