Послушал на Шапировском вечере Крупинина. Обнаружил для себя некие параллели у него с Шаовым. Приехал домой, послушал Шаова. И вот, наслушавшись Крупинина и Шаова, родил:

Четвергеет

Обычный вечер, третий день недели, 
в вагоне ресторане греют ужин, 
наш «скорый поезд» едет еле-еле, 
а за окном леса, снега и стужа. 
В проходе пахнет самогоном с рвотой 
– у православных Рождество, похоже,
и постепенно назревает «что-то», 
я это «что-то» ощущаю кожей. 
Среда стоит и мрачно четвергеет, 
здесь вряд ли может что-нибудь случиться, 
вдруг машинист кричит: «Свободу геям! 
Я угоняю поезд заграницу!» 
Наш скорый резко забирает вправо, 
летит по рельсам, как по веткам белка,
которая кругами любит плавать, 
но только там, где рыбы нет и мелко. 
Она не терпит рыбу до икоты
(последствия тяжёлой детской травмы), 
ей всё равно, откуда ты и кто ты, 
и как тебя зовут, при прочих равных. 
Собрали скарб, сидят в купе трясутся, 
боятся, что настигнет божья кара, 
лишь футболист с пробирками и в бутсах 
спокойно курит пятую сигару. 
Уже готовят заявленье в МИДе,
но машинист кричит: «Назад ни шагу! 
Я подвезу вас в самом лучшем виде 
под трибунал, точнее – под Гаагу!» 
Одна надежда, что проскочит поезд 
(каким-то чудом совпадёт колейность), 
и кто-нибудь опять напишет повесть, 
о том, как в сотый раз встаём с колен мы.

* * *