Ровно тридцать лет назад возвращался со службы.
                                                                                           Пара недель на пароходе – и ты почти дома )))

Зонального центра служил пианистом секретным,
эфира простор прошивал криптограммой и ЗАСом.
В команде морской хулиганы служили такие,
что плакало небо, с ним плакал дежурный по связи.

За мелкие шалости – да, матерился морзянкой открытой
и да, посылал оборзевших разведчиков на хрен –
заслуженно снят с боевого дежурства и даже
был кэпом дневальным по кубрику на ночь поставлен .

Да кто там стоял хоть когда-нибудь? Сел на крылечке
штык-нож теребя и часы до рассвета считая,
заранее зная, что утром объявят тревогу.
Учебную, ясное дело, а значит – не тайна.

Тропической ночи прохлада – совсем не прохлада.
Уснула братва, в балдахинах спасаясь от гнуса.
За десять минут до внезапной как будто тревоги
включил микрофон, и злорадно так шёпотом выдал:

Подъем, молодые, бегом в оружейку, хватай автоматы
всех тех, кто на вахте и свой, и годковский конечно.
По три, по четыре комплекта рожков и патронов
и столько же противогазов – ну чистые мулы.

Годки с подгодками поднялись неспешно и важно,
лениво ушли догонять караван молодёжи.
Дежурная тусклая лампочка из оружейки
тревожную тьму разбавляла не очень-то сильно.

Есть важный момент в этом милом далёком сюжете:
Мы обувь носили такую, какую хотели.
И лишь в карауле влезали в сапаты, кубинские берцы.
Никто из начальства не мог ничего тут поделать.

А питерский Пашка пришёл из Союза недавно.
Он был подгодком, только ростом не вышел и лапой,
И тридцать шестого размера сандалий и туфель
найти не сумел, и ходил в мореманских прогарах.

К тому же поспать был не малый – великий любитель.
Характер превредный имел, да и голос скрипучий.
Последним поднялся, приплёлся ко мне с табуретом,
У света поставил, уселся на входе в команду.

Ворчал, проклиная отсутствие нужных размеров,
А бантик двойной на ботинках всё не получался.
Я рядом ходил, охраняя покой и порядок.
Дежурный команды зашился на час покемарить.

Смотрю – приближается с правого фланга, от почты
к нам некий товарищ, один в темноте, без охраны.
Две звёздочки в ряд на погонах, сундук заблудился?
Подходит поближе на свет генерал-лейтенантом.

Коль звёзды большие, команда дежурный на выход!
Доклад прозвучал – На посты все в тревоге умчались.
А Пашка сопел, видел сон о сандалиях в ногу
Безвольные руки шнурками до пола свисали.

Прослушав доклад, генерал грозно так обратился
к сидящему Пашке – Тревога, солдат чем ты занят?
А Пашка погонов не видит, не слушал доклада.
- Какой вам солдат? Я матрос и служить мне три года!

– Чем занят матрос? — А вы сами не видите что ли?
Шнуровку вяжу в неудобных и жарких прогарах!
Прогары — ботинки по-вашему, если не в курсе...
В молчании звонком начальство большое исчезло.

Вот так подгодок удивил и отшил генерала.
То ль был в эту ночь он в незлом состоянии духа,
то ль юмор ценил – важно, что обошлось без последствий.
История – чистая правда, клянусь, я не выдумал это.

Нет рифм? Так и я ещё не был поэтом.