Милый ты мой, а веть ты оказываеться под каблучьник! Ты хоть в море то успел искупатся? Если успел, то не напали ли на тебя мидузы?
А вобще ты мне напомнил один случяй об путешествии в прошлом годе. Как я вернулась из поездки в Москву. Хотела расказать об этом на собрании, которое решили провезти у меня дома так как Клуб был закрыт на ремонт, потому что прорвало канализацыю и ленолеум в спучился от говна. А на собрании вот что было:

В избу набилось народу видимо и не видимо. И я вместе со всеми набилась. Не видимо - потому что мужики так сильно накурили, что я даже не могла разлядеть нокоть на правой руке, когда поднесла его близко к своим глазам, что б откусить заусенец.
"Блять, ну и накурено!", крикнул наш Председатель Дмитрий Владимировичь Фырчук. Все сразу стали крутить во все стороны своими головами, что б разглядеть в дыму Ленку Взашейькину, веть её у нас в деревне знали только как блять. И решили, что Председатель обратился личьно к ней.
Но так как ничего не было видно, то стали ощюпывать друг дружку что б вычислить Ленку.
Бабы ржали, мужики хихикали. Так продолжалось почьти 3-ри часа до тех пор пока Дмитрию Владимычу не надоело и он заорал громко прегромко: "А ну ка прекратить разнузданное веселье!"
Пока Гришка Липицкий искал в своём телефоне в интэрнэте осюморон "разнузданное веселье", Фырчук добавил: "Накурили так, что хоть топор вешай!"
"Это мы мигом", - живо откликнулся дед Воняй и уже через пять минут по крикам "что за мудак догадался подвесить на верёвке топор?" все поняли, что Воняй понял слова Председателя очень уж дословно. Кто-то догадался открыть фортку. Весь дым выдуло. Туда же пропихнули упиравшегося деда. Но сначала, как водиться по этикету, хорошэнько отмудохали. Топор отвязали. Двух человек перебинтовали.
После того, как были соблюденны все формальносьти с дымом и процэдуры с Воняем, Фырчюк не заметно высморкал в краешек скатерти свой нос и продолжил:
"Дорогие лопатинцы и ихи бабы! У нас на повеске дня три вопроса. Первый - личьное дело Хуясина-Косолап ского. Потом танцы. А в конце - отчёт Валентины Ивановны Сидоровой об её поездке в Москву".
Бабы не довольно закричали, что б танцы были первым пунктом, а то мол они уйдут на хер.
Деватся было не куда. Фырчук сам лично поставил свою любимую пластинку и стал крутить ручьку трофейного патефона. Из трубы понёсься вальс "На сопках Маньжурии".
При первых звуках музыки в Ленку Утятникову будто бес вселился. Она сразу же выскочила в цэнтр и с задорным криком "эх же бля!" стала сильно стучать каблуками в пол. От пыли, которую она подняла в верх все стали чихать, а Ленка наплевав на плавную музыку в патефоне, проорала две частушке:

"Очень вкусная маца
у канадского Липца.
В паре с ихней Леночькой
Спиздил две тарелочки!

Как над нашим, над Воняем
Веник тучи разгоняет.
Говорит сваму нахалу:
"Срёшь ты профилем "Rehau".

Дед Воняй заскулил под дверями: "Сволочиии... Чтоб вы все сдохлииии... Да я ж за Верку Кузьмину жопу любому порву. Даже свою не пощежу! И мне не важно, что сочиняет за неё какой то мужык. Всё равно порвуууу".
Но деда не слышали, потому что было шумно.

Никто кроме Утятниковой не поддержал скучьную пластинку и её частушки, хотя мужики хлопали в ладоши. Им было радосно видеть, когда Ленка вертелась в танце и сарафан у неё задирался аж до под бородка.
А бабы шептались промеж себя: "Вот же безтыжая сучька! Иш ты как жопой то вертит кабыла пучиглазая".
И стали просить наших баяниста с гитаристом, чтоб они взяли музыкальную часть в свои руки.
Гришка Липицкий важно сплюнул на пол и интелегентно вытерев рот рукавом, взял в свои руки боян, а Сашка Сыков уже в свои - гитару. И они на счёт "раз-два-три-жо пу подотри" одновременно заиграли и запели дуетом. Наверно долго перед этим рипетировали. Гришка бодро запел "Зайка моя, я твой тазик", а Сашка затянул "Плачу я, что жизнь свою растратил, воровал, а гроши не сберёг".
Это они хитро придумали, потому что те, кто любит енергичную музыку, плясали под Гришку песьню. А кому хотелось пообжыматся в тихом танце - те топтались под Сашкино нытьё.

К ужину все устали и вспотели. Пришлось перейьти ко второму пункту.